«Трудармейский излом»
Глава седьмая: "Трудармейский излом"
На углях трепещит золотой огонек.
Наш барак за колючею провлокой.
Пропитание наше — скудный паек.
Свет луны — словно круг заколдованный.
Под конвоем в жару, в непогоду,
Видно выпал тяжелый нам крест,
По утрам гнали нас на работу,
Мы валили с девчатами лес.
Кровяные мозоли горели,
Мы рабы, для народа мы – враг.
Стаи птиц по деревьям галдели,
Визг пилы разгонял мыслей мрак.
«Ну, какой же мы враг, ты подумай,
Мы же граждане этой страны,
Если только что нация – немец,
Так не дети же мы сатаны!…
Ах, да, ну что я, в самом деле,
Идет война! И весь тут сказ,
Указ Верховного Совета
Все выполняют как приказ.
В Указе сказано про немцев,
Что двести лет добро несли,
Все — бабы, старики и дети
Теперь предатели, враги!
И не представив доказательств,
На плаху прямо к палачу…
О боже, я болтаю много,
Ну, все — молчу, молчу, молчу…
Каждый вечер нас гнали обратно,
Путь лежал через длинный овраг,
Ну и кроме проказника-ветра
Ожидал нас холодный барак.
Тот барак мне надолго запомнился,
Печь-буржуйка, нары и смрад,
Кто помёр от труда непосильного
Хоронили в лесу, как собак.
Перекличка, и строем в казарму,
Здесь творился сплошной беспредел,
Там, на вышках, бойцы с пулеметами,
Шаг в лево, шаг в право – расстрел…
…Шум машин, лай собак, крик охраны,
Вертухаи пьяны! Ух, бардак!
С мужиками, пришли три машины,
Их селили в соседний барак.
«Выходи, быстро стройсь, перекличка»-
Перекличку ведет капитан.
Злой как черт, и в руке для острастки
Держит он вороненый наган.
«Как фамилия» — слышится голос,
«Фитлер.» «Как?» «Я есть Фитлер Адольф»
«Ты Адольф, только Гитлер наверно, ха-ха-ха» —
И наганом, прям в бровь!
«Я не Гитлер, я Фитлер» — добавил Адольф,
Вроде гордо, но голос дрожал,
«Что? Ты споришь, фашистская тварь,
Ссука, буквовку поменял!»
«Привяжите его быстро к лошади!
Эй, сержант, ну-ка быстро налей,
Э, ну что? Мы сейчас покатаемся…
Слышь, ты, кучер, его не жалей!
И пошла та лошадка кругами,
Пыль столбом, и крутятся клубы,
Билось, билось тело о землю
На глазах у покорной толпы,
Билось тело его о коренья,
О торчащие билось пеньки
«Поскорей бы отдал богу душу» —
Заклинали в строю мужики…
Вот и все, тело уж бездыханное
Кобылица везет за собой,
Дома там и жена, дети малые,
Он хотел к ним вернуться домой…
Капитан накатил еще стопочку,
Передернул нагана затвор,
Всю обойму на раз-два-три выпустил
Расстрелял он Адольфу в упор…
Разорвав тишину своей глоткою,
Капитан дал приказ «Закопать!»
И привычной, пьяной походкой
От «работы» пошел отдыхать…
Утро. Птицы поют. Перекличка.
И опять под конвоем в лес.
Голова от ночного безумия
Как чугун. А душа словно бес.
Помню только «Куда лезешь, бойся…»,
Не смогла отойти ото сна…
Больше я ни чего не помню
На меня навалилась сосна.
Та сосна мне пробила череп,
Повредив заодно и хребет…
Я во сне вспоминала деревню
Берег детства и солнечный свет…
Вспоминала я братьев с сестрами,
Маму с папой и дом родной
Как сама управлялась я с веслами,
И Миусс с той зеленой водой…
…Как я выжила то мне не ведомо.
Помню, как «колдовал» со мной врач,
Он здоровался, помню, приветливо,
И пытался вернуть мою речь.
Я тогда папиросы курить начала,
Мне внушали, что это лекарство,
Так шутила, наверно, моя медсестра,
И я верила в это лукавство.
Через год, я ходить, уж, сама начала.
Жизнь свою уготовила правку.
Вот такие, брат, были тогда времена…
В общем, дело пошло на поправку.
© Георг Даудрих.
© 2012-2023